Коррида – не футбол или гонки, где случайного зрителя подзаряжает сама атмосфера, бой быков действует лишь на людей с особым эмоциональным зарядом, заложенным в детстве, требует особой чувственной структуры. Хемингуэй еще больше запутал нас, сознавшись после десятков неистовых репортажей и рассказов, что почувствовал определенный вкус к корриде, но все же так и не понял до конца всей загадки притягательности этого зрелища…

Тавромахия - бои и игрища с быками известны в Европе и Азии с древнейших времен. В самой Испании они происходили еще до римского завоевания. В античное время их связывали с культами солнца и плодородия. В средние века испанские корриды обыкновенно связывались со свадебными торжествами. Самая пышная из коррид древности состоялась в 1144 году по случаю бракосочетания принца Гарсиа VI Наваррского с дочерью короля Альфонсо VII. Известно, что во времена Альфонсо Х в деревнях Эстремадуры жених из мало-мальски хорошего семейства непременно при поддержке друзей дрался с быком и должен был вонзить в холку животного дротик, украшенный лентами невесты.

Именно тогда и начали появляться первые профессионалы, и Альфонсо Х издал указ, объявляющий выступление на корриде за деньги бесчестным и позорным делом. Тогда основным видом корриды были бои конных идальго или простолюдинов против быков, и участники должны были «безвозмездно демонстрировать свою смелость перед злым животным». Быка при этом предписывалось по возможности не убивать – смертью быка заканчивался особый бой, более других напоминавший древнее жертвоприношение.

Первые корриды в Мадриде проходили на площади Кампо-дель-Рей («Королевское поле», чуть позднее главной городской ареной стала Пласа-Майор («Главная площадь»). В дни праздников здесь убивали «четырех быков утром и двенадцать вечером». Многие проводили ночь перед корридой на площади – чтобы иметь возможность на следующий день занять лучшие места. Первая школа тавромахии возникла в конце XVII века в Севилье. И к концу следующего века профессионально обученные тореро постепенно вытеснили развлекающихся рыцарей с «пласа брава» - «сцены храбрости»…

Любопытно, что испанские церковники не только благосклонно смотрели на традицию, возникшую в недрах идолопоклонничества, но и не без удовольствия присутствовали на корридах – хотя Рим и не приветствовал этого увлечения. Впрочем, в 1519 году в дни карнавала коррида (на которой погибли три матадора) была проведена прямо на площади святого Петра в Риме, и на ней присутствовал сам святейший папа. Но 1 ноября 1567 года папа Пий V издал буллу, под страхом смерти и отлучения от церкви запрещающую проведение корриды. Там говорилось в частности: «есть еще многие, которые в разных городах в тщетном хвастовстве силой и смелостью в публичных и частных представлениях сражаются с быками, что приводит к смертям и ранениям и представляет большую опасность для душ», а сама коррида квалифицировалась как «тупое и кровавое зрелище, более демона достойное, чем человека». И что же? Король Филипп II «нажал на все рычаги» и добился отмены запрета!

В середине XVIII века каждый район Мадрида имел свою арену для корриды – как правило, площадь, огороженную деревянными щитами. Нынешняя коррида в основных чертах сохранила правила, сложившиеся в XVIII веке. С той поры до наших времен дошли три четко определенных периода боя: сначала пикадор на лошади, разъяряет, но и изматывает быка уколами пики; за ним бандерильерос, держа в руках два пестрых дротика остриями вниз, с грациозным спокойствием идут на быка, вонзают в шею и отбегают мелкими шажками; и наконец в сопровождении капеадорос, машущих плащами, появляется главное действующее лицо - матадор, он же эспада, ставший главной фигурой на арене с тех пор, как Филипп V отменил участие конных тореро в основном бою.

Наступает кульминация. Мулета обволакивает быка в бесконечно элегантной полуверонике, бык после смертельного удара еще идет неверным шагом в окружении матадора с развернутой мулетой и капеадорос с золотыми и розовыми плащами под мышкой. Тяжелея шаг за шагом, он рушится разом черной массой и умирает у ворот загона, откуда выскочил в начале корриды, вздергивая рогами и пьянея от отваги…

И это все. Это не стало спортом и перестало быть жертвоприношением. Испанцы – согласно данным опросов – разделяются на две почти равные половины. Одни называют корриду «национальным праздником». При этом Луис Мигель Домингин, тот самый «хемингуэевский тореро», считал, что «если оценить всех любителей по десятибалльной системе, то лишь двадцать процентов профессионалов заслужат от восьми до десяти баллов, остальные – от пяти до восьми, а публика – и того ниже, даже если это опытные болельщики», иными словами, «душу корриды не понимает большая часть пришедших на праздник».

Другая половина граждан Испании считает корриду «национальным стыдом» и протестует против публичного жестокого избиения животных. Но один из политических деятелей страны, принадлежащий к этой половине ее населения, заявил вдруг в публичном предвыборном выступлении: «Если мы придем к власти, мы, конечно, запретим корриду, хотя это будет стоить нам многих симпатий. Нельзя иначе, это же варварство. Но я сам о запрете, вероятно, буду знать заранее. Я пойду на последнюю корриду… и, когда она закончится, разрыдаюсь».